19 октября (старого стиля) 1812 г. - бой под Чашниками.

Малоизвестный эпизод борьбы на северном фланге Grande Armee (настолько малоизвестный, что изображения этого боя в сети найти не удалось - на приводимой иллюстрации - прелюдия этого события - сражение под Полоцком).
Синхронно с переходом в наступление Кутузова начал наступление на корпус Сен-Сира, прикрывавший коммуникации Бонапарта с севера, и Витгенштейн. 8 октября Сен-Сир был выбит из Полоцка - и до коммуникаций Grande Armee оставалось рукой подать. Бонапарту такая конфигурация нравилась все меньше - и он послал из своего резерва на север корпус Виктора с задачей восстановить фронт по линии Двины. Получив подкрепление, французы прекратили отступление и с боем встретили русский авангард ген. Яшвиля. После боя передовых отрядов французы отошли - и Яшвиль наткнулся на главные силы Виктора. Осторожный  Петр Христианович приказал ему дальше не атаковать - и начал бомбардировку неприятельских позиций. Французского командующего обстановка вдохновляла все меньше - и он приказал вновь отступать.  Его соперник гением военного дела не был (что нашло печальное подтверждение в последующих кампаниях) и противника, который его откровенно боялся, тоже побаивался. Решительного преследования организовано не было - а нужно ли оно было? Обстановка складывалась для русских как нельзя лучше: Кутузов с востока, Витгенштейн с севера и Чичагов с юга двигались к одному пункту - к Березине. Между ними сжималась слабеющая армия французов. Деваться ей было некуда. План кабинетных стратегов Александра I был прост и красив - и они уже предвкушали, как примут шпагу из рук Бонапарта. Проблема была только в одном - простой и красивый план пытались применить против того полководца, который уже не раз и не два жестоко наказывал авторов самых блистательных планов (можно вспомнить хотя бы Аустерлиц). Но хорошо вышколенный ум обычно не видит таких проблем. Однако не будем спешить. Развязка драмы - еще впереди.

31 октября 1517 г. (формально надо бы брать по юлианскому календарю - ибо григорианский был введен только в 1582 г., но на мой взгляд едва ли какое-то еще событие хуже вяжется со "старым стилем", чем это)

профессор Виттенбергского университета прибил на дверь университетской церкви лист бумаги, на котором было написано:
"ДИСПУТ О ПРОЯСНЕНИИ ДЕЙСТВЕННОСТИ ИНДУЛЬГЕНЦИЙ.
Во имя любви к истине и стремления разъяснить ее, нижеследующее
будет предложено на обсуждение в Виттенберге под председательством достопочтенного отца Мартина Лютера, магистра свободных
искусств и святого богословия, а также ординарного профессора в
этом городе. Посему он просит, дабы те, которые не могут присутствовать и лично вступить с нами в дискуссию, сделали это ввиду отсутствия, письменно." и т. д.
Это были те самые знаменитые 95 тезисов, которые подарили Европе два века жестоких войн и образовали на теле западного христианства рану, не залеченную до сих пор. Как это не покажется странным человеку, знающему суть разногласий между протестантами и католиками, текст на дверях не содержал в себе ни sola fide, ни "синагоги сатаны", ни "на сем стою - и не могу иначе": все это было произнесено гораздо позже. На мой взгляд, кратко изложить содержание бумаги можно, приведя ее 45-й тезис:
"Должно учить христиан: тот, кто видя нищего и пренебрегая им
покупает индульгенции, не папское получит прощение, но гнев Божий
навлечет на себя".
В средневековых университетах порой громыхали диспуты на самые невероятные темы, из темных низов не раз возникали самые изуверские ереси - и все это давно растворилось без следа - и сейчас известно только специалистам. Почему же этот - достаточно мирный и логичный - текст породил столь страшные последствия? С моей стороны было бы невероятной гордыней утверждать, что я знаю точный и удовлетворительный ответ на этот вопрос. Позволю себе лишь высказать гипотезу: проповедь Лютера очень близко коснулась того бога, которому уже вовсю (хотя как-то слегка виновато и немного втихаря) молилось умирающее средневековье. Имя этому богу - деньги. Профессор проповедовал, что душу спасают покаянием, а не покупкой индульгенции, что грехи прощаются Крестом Христовым, а не папским отпущением, а народ понял: можно спастись, не заплатив папе ни копейки. И пошло-поехало...

28 октября 1914 г. - бой на рейде Пенанга.

В предрассветных сумерках немецкий легкий крейсер "Эмден", корсарствовший в Индийском океане, подошел к бухте Пенанга (в современной Малайзии). На рейдере была установлена фальшивая четвертая труба из брезента, делавшая его похожим на британские четырехтрубные крейсера. Некоторые авторы упоминают еще, что "Эмден" для большей схожести с британскими кораблями был окрашен в темно-серый цвет вместо стандартного для кайзеровского ВМФ светло-серого. Мне не удалось найти фотографий "Эмдена" его последних дней - с четвертой трубой - на тех же, которые я видел, крейсер - достаточно светлого цвета. На фотографиях британские боевые корабли того периода на самом деле выглядят чуть темнее - но известно, что цвет на фотографии - функция десятка аргументов, из которых реальный цвет объекта - далеко не главнейший. Жорж Блон вообще упоминает обратное - что крейсер с целью маскировки был выкрашен в белый цвет. Так что оставим практическую различимость английского серого и немецкого серого в утреннем тумане сомнительной - но по крайней мере, экипаж дежурившего у входа в бухту французского миноносца "Муске" был обманут камуфляжем - и пришельца пропустили в бухту. Иногда упоминается, что на гафеле немца был флаг "похожий на английский", но едва ли стоит предполагать, что фон Мюллер поднял на боевом корабле флаг врага (еще анекдотичнее выглядит упомянутый на приводимой вырезке из "Нивы" русский флаг - скорее всего, это из серии прочих "зверств германцев", которые - по меткому замечанию Николая Гумилева "увеличиваются по мере удаления от фронта"). Судя по тому, что пленные офицеры крейсера "Гнейзенау" (сослуживцы фон Мюллера по эскадре) отказались за обедом пить за здоровье английского короля - и англичане отнеслись к этому с пониманием - можно предположить, что военные моряки 1914 г. относились к символам весьма серьезно. Автор этих строк рискует высказать предположение, что "похожим на британский" в условиях плохой видимости мог быть просто-напросто  военно-морской флаг Второго Рейха (и там, и там - темный крест на белом поле - и темный национальный флаг в крыже). Правда, в воспоминаниях старпома "Эмдена" говорится, что германский флаг был поднят только перед первым выстрелом - так что оставляю читателю самому решить, что за флаг смог обмануть бдительность вахтенных на "Муске".
А дальше все развивалось очень быстро. На рейде стоял однотипный "Муске" миноносец "Пистоль", французская канонерка с неработающим двигателем - и русский крейсер "Жемчуг", тоже зашедший в Пенанг перебрать машины после длительного плаванья. Ветеран Цусимского побоища (интернировался с отрядом Энквиста в Маниле) был кораблем того же класса, что и "Эмден" - те же 3,3 тыс. тонн, 8 5-дюймовок - против 10 4-дюймовок у немцев. Но больно уж невыгодны были условия боя - капитан съехал на ночь на берег, старпом - хотя мог догадываться, что немец крейсирует где-то рядом - не выставил усиленной вахты, хода наш корабль не имел - а в додизельную эпоху пары разводили часами. "Жемчуг" был потоплен двумя торпедами с 2 кабельтовых (так топят торговые, а не боевые корабли), два французских миноносца бросились вдогонку за уходившим из бухты "Эмденом" (немцы не увидели в ней других достойных целей, кроме русского крейсера), что было несомненным актом мужества - ибо один из них вскоре отправился в морскую пучину. Немцы потерь не имели.
Русский военно-морской суд постановил лишить воинских званий, дворянства и изгнать со службы капитана и старпома "Жемчуга", допустивших такое посрамление Андреевскому флагу. Государь высочайше повелел разжаловать в матросы - и отправить на фронт. Что и было исполнено.

14 октября (старого стиля - ибо григорианский календарь изобретут лишь через полстолетия) 1529 г. Сулейман Великолепный отступил от стен Вены.

Мусульманская армия превосходила противника по численности почти в 10 раз (Карл V не смог послать серьезной помощи своему брату Фердинанду - ибо был занят войной с Франциском I), но чтобы реализовать это превосходство надо было попасть внутрь стен. А с этим возникли проблемы. За христиан воевала погода - лето и осень были необычайно дождливы - и тяжелые осадные пушки насмерть завязли в грязи по пути к австрийской столице, а бочки с порохом в подкопах все время промокали. К тому же немцы провели 1 октября достаточно успешную вылазку, перебив несметное число землекопов  - и надо же - не забыли запереть за собой потайную дверь в стене (вот у кого бы грекам поучиться!).  9 октября туркам все-таки удалось взорвать 30-метровый участок стены - но такой достаточно узкий пролом не давал возможности реализовать численное превосходство - и обороняющиеся устояли.
Приближалась зима, погода была отвратительной, продовольствие в турецком лагере заканчивалось (а зачем было тащить избыточную массу людей в такую даль? - в том же 1453 г. базы были не в пример ближе),  население окрестных городишек, до войны порой поглядывавшее в сторону Османской империи сочувственно, попробовало турецких ятаганов - и перестало питать в отношении власти пришельцев какие-либо иллюзии - короче говоря, перспектив не было - и бусурманам было пора убираться восвояси. Было решено предпринять последний штурм, в случае неудачи которого отступить (надо заметить, что Константинополь в 1453 г. пал именно при таком "предотступательным" штурме - но там все решила смехотворная причина - незапертая после вылазки Керкопорта) - три колонны пошли на приступ 14 октября. Но боевой дух у них был явно не на высоте - потеряв около 300 человек (это-то при 150 тыс. войска) они в панике отступили. У христиан был один убитый - и несколько десятков раненых. Подобное соотношение потерь возможно даже не является преувеличением - ведь надо понимать, что обороняющиеся стояли вверху стен, а атакующим надо было еще как-то на них взобраться.
Турки вернутся под эти стены в 1683 г. - и вновь осадят Вену, но именно 1529 г. обозначил порог, на котором остановилось продвижение османов на северо-запад. Дальше они будут все больше обороняться и отступать.
В сети легко отыскать достаточно подробно описывающий эти события немецкий документальный фильм (см. напр. здесь: http://cineplexx.ru/9/5060-1529-god-osada-veny.html). Самое замечательное в фильме - совершенное непонимание и плохо скрываемая ненависть авторов по отношению к своим предкам 500-летней давности. Боюсь, мы в этом мало отличаемся от них.

13 октября (старого стиля) 1854 г. - сражение под Балаклавой.

Это достаточно скромное по масштабам и результатам боестолкновение (потери обеих сторон в сумме едва достигают тысячи человек - и фактическая ничья) сумело породить две английских поговорки: The Thin Red Line и The Charge of the Light Brigade.
Вкратце события развивались так. Князь Меньшиков приказал генералу Липранди атаковать британский лагерь с целью отвлечения сил неприятеля от Севастополя. Лагерь защищался линией редутов, занятых турецкой пехотой отвратительного качества. Первый редут еще сопротивлялся - с остальных противник бежал, только завидев русские штыки. Около десятка орудий (в разных местах попадаются цифры 9 и 11) попали в руки наших даже не выведенными из строя. Пехоты у противника было мало - только  93-й шотландский полк, который - чтобы как-то заткнуть образовавшуюся во фронте дыру - пришлось вместо уставной шеренги по 4 построить по два (отсюда - поговорка № 1; цвет британских мундиров читателю, надеюсь, напоминать не надо). Однако шотландцы - даже в половинной плотности - были противником куда более серьезным, чем турки - и наши после нескольких наскоков оставили их в покое. Павел Петрович посчитал задачу дня достигнутой - все-таки десяток трофейных орудий выглядел неплохо на общем фоне тяжело складывавшейся кампании - и отдал приказ катить пушки к русским позициям.
И тут началось самое интересное. Лорд Раглан, наблюдавший за разграблением редутов в подзорную трубу, сильно не хотел отдавать пушки - и поступил как типичный военный без боевого опыта - бросил в лобовую атаку первую попавшуюся часть. Этой частью на свою беду оказалась бригада легкой кавалерии (по штату - 2 драгунских, 2 гусарских и 1 уланский полк - но т.к. известно, что в знаменитую атаку пошло не более 700 человек, следует вероятно предположить ее неполный состав - или серьезную убыль от болезней, косивших британцев в нездоровом крымском климате). Как несложно догадаться, именно здесь и родилась поговорка № 2. Легкая кавалерия в Англии считалась элитным родом войск - и бригада была укомплектована отпрысками лучших британских семейств. Эта золотая молодежь и понеслась идеальным строем на редуты, расположенные к тому же подковой (знакомая любителям русской истории картина - так же красиво и безтолково погибала умеющая идеально держать строй, но не бывавшая до этого в настоящем бою русская гвардия под Аустерлицем, Гумбиеном - желающие может припомнить еще десятки славных братских могил). Дальше версии слегка расходятся. Многие источники утверждают, что бригада была положена артиллерийским огнем (во что несложно поверить - т.к. она оказалась даже не между двух, а между трех огней), Керсновский пишет, что британцы успешно ворвались на редуты, порубали прислугу, опрокинули казаков (а нормальный казак и не попрет в лоб на драгуна - у них совсем другая тактика), но были разбиты подоспевшим Сводно-уланским полком, по Тарле же получается, что было и то, и другое. В любом случае - сложно резюмировать лучше, чем французский генерал Боске, наблюдавший за боем: "Это было великолепно, но так не воюют".
Так что, дорогой читатель, хотя англичаны ружья кирпичом и не чистят, но это нисколько не мешает их командирам отдавать порой идиотские приказы. Русское же командование в этом сражении - как и во всей крымской кампании - да к сожалению и во многих последующих войнах - отличал скорее паралич воли, стоивший нашей армии едва ли меньше жизней, чем британцам - их авантюризм.

12 октября (старого стиля) 1812 г. - сражение под Малоярославцем.

Бой этот достаточно часто упоминается - так что может сложиться несколько преувеличенное представление о его роли в общем ходе войны. На самом деле силы участвовали в нем весьма скромные - и гораздо интереснее не то, что произошло 12 октября на Калужской дороге, а то, что могло - и по мнению тысяч людей - обязано было произойти на следующий день, но Господь и светлейший князь Смоленский судили иначе.
А дело было так. Корпус Дохтурова, спешивший перерезать авангардам французов путь на Калугу, после ночного марша обнаружил перед собой не ожидавшиеся 10 тыс. неприятеля, я всю Grande Armee во главе с Бонапартом. Последовало упорное и кровопролитное сражение, в ходе которого городишко переходил из рук в руки 8 раз и почти весь пылал. Упорство сражающихся, совершенно несоизмеримое с реальной значимостью оспариваемого объекта, вероятно можно объяснить только тем, что война дошла до точки перелома - инициатива уже переходит от французов русским, но еще не вполне ускользнула от первых - и не достаточно крепко схвачена вторыми - так что фактически дрались не за погорелые избы, а за то, кто будет выбирать поле и дату боя завтра и послезавтра.  К вечеру подошли основные силы русских - и все ждали наутро второго Бородина. Но Кутузов вновь - как и в страшную ночь 26 августа - отдал приказ к отступлению. Единственной задачей, которую светлейший князь видел перед собой, было вытолкнуть супостатов с окольного пути бегства из России - Новой Калужской дороги - на кратчайший - Старую Смоленскую. Впрочем, Клаузевиц утверждал, что все разговоры об "обильных южных губерниях" лишены стратегического смысла - и отступление Калужской дорогой было бы для Grande Armee еще гибельнее, чем тот маршрут, которым она дошла до Москвы - так что возможно, окажись корсиканец упрямее в своем стремлении овладеть Калугой, наш одноглазый вождь не стал бы ему сильно мешать - ведь он разбирался в стратегии нисколько не хуже немецкого теоретика.
Зато английский агент при русском штабе Вильсон на следующий день негодовал в письме своему послу на старого фельдмаршала, который  думает только об изгнании неприятеля из России, тогда как "от него зависит спасение целой вселенной". Но Михаил Илларионович не доставил британцу удовольствия лицезрения новых 100 тыс. убитых русских и французов - ибо русские фельдмаршалы никогда не занимались "спасением целой вселенной" - не вселенной, а своему Государю и Отечеству они присягали перед Крестом и Евангелием общего Спасителя. Может быть, и мы когда-нибудь научимся следовать долгу, а не мечтаниям?

24 октября 1648 г. был заключен Вестфальский мир, завершивший одну из самых жестоких и безсмысленных войн в европейской истории. Главный вопрос, вокруг которого целые 30 лет ломались копья - будет ли Священная Римская Империя католической или протестантской - был разрешен наихудшим образом - закреплением принципа "cujus regio, ejus religio", тем самым обрекая народ на оскудение веры, превратившейся в товар, а страну - на раздробленность.
Ришелье мог бы быть доволен - ради этого стоило сражаться плечом к плечу с еретиками против единоверцев - грозный соперник французской короны, еще не так давно державший в оковах Франциска I, превращался в разменную монету европейской политики. История, конечно, не всегда похожа на учебник моральной теологии, но - стоит подождать столетие-другое - и можно увидеть воздаяние за любую геополитическую подлость (как говорили прежде на Руси: "Бог долго терпит, да больно бьет"). По счетам лукавого кардинала французы расплатились Седаном. Но простерший руку на воздаяние редко умеет вовремя остановиться - и кровавые поля Вердена стали памятником германской гордости, пожелавшей заново переиграть итоги двух с половиной веков немецкого безвременья. А дальше  - все на круги своя - и (вам еще не надоело?) уже на наших глазах Германия вновь становится безправной игрушкой победителей, распиленной на части по их произволу. Будет ли продолжение этой истории мало-мальски оригинальным - или мы вновь увидим повторение той же драмы со сдвигом дат еще на два века? Поймут ли когда-нибудь те, кому вверены судьбы народов, что жестоко униженный и примерно наказанный противник служит не самым лучшим фундаментом здания вечного мира? Пока какого-то развития в этом направлении не видно. Занимайте места в первом ряду - посмотрим. Если какая-то из громоздких сценических конструкций по ходу дела обрушится в зал - это будет необходимой частью представления.

23 октября 1873 г. - заключение Союза трех Императоров.

С одной стороны, есть повод горько вздохнуть: вот, жили бы по достигнутым тогда договоренностям - и не было бы страшной мировой войны, сгубившей все три империи (или - как вариант - отметили бы 100-летие взятия Парижа Александром Благословенным, вновь напоив коней из Сены). С другой - немного наивно полагать, что какая-либо бумага сама по себе - чьи бы подписи под ней не стояли - может устоять против жестоких и часто меняющих направление ветров Realpolitik. Союз этот шатался и скрипел еще тогда, когда Государи и министры, стоявшие у его истоков, еще бродили по аллеям Потсдама и Царского Села, а не лежали в сырой земле - можно ли было ожидать следования ему тогда, когда из его отцов жив оставался один только Франц-Иосиф?
А если глянуть на вещи и вовсе взором потомка, которому от прошлых дел не страшно - ибо изменить уже все равно ничего невозможно - то легко заметить, что из трех крупных европейских союзов (не беря в расчет коалиций XVIII века и времен наполеоновских войн - за их скоротечностью и калейдоскопичностью комбинаций), в которых участвовала Россия, два принесли ей неисчислимые бедствия. Священный Союз стоил нам немалого числа жизней русских воинов, павших в чужих войнах, и в итоге - несчастной Крымской кампании. К чему привело наше членство в Антанте, думаю, русскоязычному читателю, добравшемуся до этого предложения, напоминать нет нужды. На этом фоне Союз трех Императоров, не втянувший нашей страны ни в одну войну - и не отправивший ни одного русского солдата умирать на чужбину - выглядит не самой безтолковой из дипломатических конструкций нашего - не слишком везучего на друзей - Отечества.

8 октября (ст. стиля) 1827 г. - сражение в Наваринской бухте.

В 1825 г. русском престоле наконец-то оказался Царь, для которого кровь единоверцев была дороже любимых геополитических игрушек покойного брата - и вскоре к берегам избиваемой Греции пошла эскадра адмирала Гейдена, чтобы помочь тем, кому еще можно было помочь. На хвосте - на всякий случай - висели английская и французская эскадры. Итог: бусурманский флот оказался там, где он и должен находиться - на дне морском, и в греческой войне за независимость наступил перелом. Замечателен список офицеров русского флагмана - линейного корабля "Азов" - отличившихся в бою:
лейтенант Павел Степанович Нахимов,
мичман Владимир Алексеевич Корнилов,
гардемарин Владимир Иванович Истомин.
Командовал же кораблем Михаил Петрович Лазарев, за 7 лет до этого открывший Антарктиду.
Парадоксальный итог: туркам показалось мало наваринских ядер - и они полезли в очередную русско-турецкую войну - лишь для того, чтобы увидеть феерический подвиг крохотного "Меркурия" и - впервые в истории - русские знамена у стен Царьграда (еще можно напомнить: именно на той войне побывал Пушкин - и написал "Путешествие в Эрзерум"). Как это ни странно, закончилось для османов в тот раз все благополучно - умы русских дипломатов были вновь ослеплены идеологемами Священного Союза - и супостатам возвратили почти все отбитое.
Понадобилась еще одна война - куда более трагичная для бывших офицеров "Азова" - и для всей России, чтобы наши правители наконец ненадолго поняли, как дешево ценят "цивилизованные страны" русскую кровь, щедро пролитую ради их благополучия. То, что было очевидно Кутузову, так и не смог освоить Нессельроде, Николай Павлович понял только на смертном одре - и именно за этот невыученный урок расплатится переменой царского венца на мученический его тезоименитый правнук.
Сколько бы времени ни прошло, в мире меняется очень мало:
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
Поэтам иногда дается провидеть будущее, министры никогда не открывают учебников истории, да летит невесть куда Павел Иванович Чичиков во фраке цвета "наваринского пламени с дымом"...
Вам еще не скушно жить на этом свете, читатель?